Мир аниме и его творческая жизнь.

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Отдел Яоя » Фанфки по Наруто/Fanfiki on Naruto » Без названия (Итачи, Саске, Наруто/Саске,NC-17)
Без названия
Mogami-san Дата: Вторник, 12.06.2012, 02:08 | Сообщение # 1
Администратор!
Сообщений: 357
Награды: 4
Репутация: 107
Offline
Автор: Эсси Эргана (essyergana@narod.ru)
Фандом: Naruto
Персонажи/пейринги: Итачи, Саске, Наруто/Саске
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance/angst. Полнейшее AU по отношению к последним главам манги.
Summary: Попытки реализовать свою месть иногда оборачиваются неожиданностью.
Disclaimer: я – не я, хата – не моя. Использованы кое-какие сведения из книги Генриха Харрера «Семь лет в Тибете»
Важное авторское примечание: Этот фик начал писаться еще до последних событий в манге и всеобщего поклонения святому Итачи, посему сделаем вид, что всего этого просто не было. Акацки уничтожены, Итачи сбежал, а Саске продолжает его искать, чтобы отомстить. Мадара никогда не говорил всей той ерунды, которую несет перед Саске, да и вообще: какой такой Мадара? :)
Добавление, чтобы никто не пугался: я, как всегда, играюсь со стилем.

Холодно.
Дьявольски холодно.
Кап. Кап? Вода… Крошечные, точно слезинки, капли срываются с каменного выступа и разбиваются в еще более мелкие брызги… Слишком равномерно. Через час этот звук начинает приводить в бешенство, но с водой ничего не поделать, равно как и с отвратительной темнотой, и холодом.
Ему не хотелось даже шевелиться, не говоря уже о том, чтобы разводить огонь. Спокойствие, граничащее с апатией. Умиротворение, переходящее в ступор. Если где-то и можно было по-настоящему скрыться от суеты, то это здесь. Не пещера – настоящий гроб: даже дышать трудно. Саске поежился и еще плотнее завернулся в теплый плащ, который, впрочем, совершенно не спасал. Вот же застрял… Но за стенами пещеры бушевал настоящий ураган, так что сейчас оставалось только тупо отсиживаться и ждать, пока стихия успокоится. Саске понятия не имел, куда его занесло: он не слишком хорошо знал эти места, а так далеко в горы вообще никогда не забирался. Оставалось надеяться, что он пока хотя бы не пересек границу Страны Огня: разрешения войти на территорию другой страны он не получал, а это было чревато неприятностями. Конечно, потом бы они с Наруто что-нибудь обязательно придумали, чтобы разрешить проблемы, но даже пустяковые задержки были ни к чему. Цель не может слишком долго ждать.
У него практически не осталось припасов. Если не добраться до какой-нибудь деревушки, придется отказаться от еды в принципе. Путь занял слишком много времени. Слишком много долгих дней и ночей, прожитых только для того, чтобы найти, встретить и сделать то, что он должен был сделать давным-давно. Он стер ноги в кровь, потратил почти все деньги, пересек леса и поля, чтобы выйти к этим чертовым горам, забраться почти на вершину и застрять в пещере из-за какой-то снежной бури! Отвратительное невезение.
Поначалу предполагалось, что ему удастся найти перевал. Какой-то крестьянин напел ему, что через горы есть проход, ориентировочно где-то на северо-востоке. Но то ли Саске плохо искал и не в той стороне, то ли подлюга наврал, чтобы заработать – так или иначе, пересечь эти горы можно было только по верху. А навыками скалолазания Учиха не обладал, посему дорога оказалась крайне нелегкой. Но сдаваться он не собирался. Только бы переждать эту ночь, только бы не замерзнуть к чертовой бабушке…
Кап…
Кап…
Нет, все-таки лучше будет развести огонь. От этой гадостной капели еще холоднее, чем от снежной бури. Кажется, спички были в кармане… в правом или левом?... в правом…
Кап..
Да, где-то там… Интересно, а в Конохе сейчас тепло? Горячий чай из маленьких стаканчиков – вот это было бы замечательно… Или, может быть, суп – настоящий, чуть пряноватый… или даже запах рамена, поднимающийся от огромной пиалы Наруто, - нет, рамен ни к чему, но он теплый…
Кап…
А этот придурок… наверняка спит под огромным одеялом и не подозревает, как ужасно сидеть в горах… Почему он умеет спать так расслабленно, не просыпаясь от кошмаров? Разве джинчурики не должны сниться какие-нибудь кошмары?.. Нееет. Страшные сны – прерогатива глупых маленьких братьев, которые не могут достичь своей цели. Страшные сны с катанами, рассекающими воздух и взметающими брызги крови из ниоткуда, с прядями черных волос и заколдовывающим красным взглядом, от которого нет спасения… Взглядом, на мгновение способным родить целый мир сумасшествия и боли, чтобы в следующий миг отнять даже это, оставив тебя на краю бездонной пропасти с отчаянием в сердце и головокружительным желанием прыгнуть вниз…
Са-а-ске…
Кап?
Он поежился и вздохнул. Темно… и когда это он только успел закрыть глаза? А, впрочем, какая разница. Вот только спички…
Кап…
Сны. Сны – это болезнь, да-а… Отвратительная и гадкая, самая тяжелая из всех возможных, ибо практически неизлечима. «Почему ты слаб, маленький брат?» Потому что есть ночи, и есть сны. Днем можно быть наследником великого конохского клана, днем можно гордиться именем Учиха и не вспоминать о том, что ты – не единственный, потому что все остальные в деревне тоже предпочли позабыть. Но ночь – это игра призраков и реальности, обмана и язвительной истины, от которой не скрыться, пока она не загонит тебя в ловушку – и тогда останется только проснуться в холодном поту, дрожа и презирая себя за страх, и все же смутно, по-детски радуясь тому, что все это было не по-настоящему.
Вот только было ли?
Или все, что начиналось на рассвете и заканчивалось с последними лучами заходящего солнца, со смолкающими криками детей на улице и крошечными звездочками, россыпью покрывающими ночное небо, - может, все это и было ненастоящим? А правда осталась в памяти, в прошлом, в причудливых снах и видениях, терзавших вновь и вновь?...
Са-а-ске…
А вопрос ведь только в том, где эти чертовы спички… в правом или левом кармане, на котором он сидит? Кажется…
Кап…
Думать – это бесполезное и изматывающее занятие, да…
Кап…
Тем более, думать о том, что изматывает само по себе…
Кап…
… думать, об-думывать, при-думывать, пере-думывать…
Кап…
ЧЕРТ! Да эта вода с ума сведет!
Саске дернулся и очнулся. Кажется, он придремнул? Вот ведь! И замерз еще сильнее… Спички, да, спички. Он попытался привстать и почувствовал странную слабость в конечностях. Вцепившись пальцами в холодную каменную стену, распрямился и тряхнул головой, намереваясь отогнать столь некстати нахлынувший сон. Но пелена перед глазами не рассеялась, а вот колени наоборот предательски задрожали в ответ на столь неосторожное движение. Да что вообще такое?!
Шаг. Еще. Внезапно к горлу подкатила тошнота и Саске покачнулся, неуверенно балансируя – пол как будто стал ближе, так, что стали различимы мелкие трещинки на камне, заполненные капельками влаги, а потом вновь отодвинулся – и на мгновение у Саске возникло ощущение, что что-то не так, этого быть не должно, а потом правая нога подогнулась и ушла куда-то вбок, а в следующую минуту он уже почувствовал, что лежит на земле и что-то отвратительно острое впивается ему в щеку.
Резкая боль прорезала все тело, и он поморщился, смутно сознавая, что исходит она вовсе не от пораненной щеки, а откуда-то снизу… Нога? Он попытался пошевелиться, повернуть голову и глухо застонал, очевидно, еще больше содрав кожу на щеке о каменный пол. Черт, черт, черт…
Са-а-ске…
Саске?!
Он напрягся. Шепот, неуловимый и призрачный, словно разливался в тягучем воздухе. Но откуда? Ведь здесь никого нет!
Са-а-ске…
Галлюцинация, точно.
Но неужели он так сильно ударился головой?
Кап…
Ах эта чертова вода, да еще и чертовы спички, и вообще все это… Он вполголоса выругался и предпринял очередную попытку встать, однако тут же почувствовал, что с ногой явно что-то не так: она совершенно не желала шевелиться, а вот от боли на глаза даже слезы навернулись.
Са-а-ске…
Шепот вливался в легкие чем-то невозможно вязким, и на минуту даже подумалось, что так и задохнуться недолго. Но ведь так не бывает, правда? Нельзя задохнуться от чьего-то шепота. Особенно в пустоте. Там, где никого нет, а потому и шепота быть не может.
Саске нахмурился. Но ощущения никогда не обманывали его, он просто обязан был ощутить чужое присутствие. Конечно, он устал, не выспался и был голоден, да еще и замерз до чертиков, не говоря уже про это смехотворное падение и травму ноги, но… Учиха Саске оставался опытным шиноби, который способен был минимум за сто метро почувствовать приближение любого другого человека, если только тот не был…
И тут его глаза расширились. Мелькнувшая в голове мысль поражала своей ясностью и простотой. Ведь он же шел сюда так долго и даже не подумал, что смог, наконец…
Са-а-ске…
Его губы приоткрылись и произнесли – сами по себе, как заклинание, страшное и желанное, - и пространство вокруг будто наполнилось могильным холодом, когда это слово повисло в воздухе:
- Итачи…
Он еще видел, как веселая и злая улыбка медленно проявляется в воздухе, видел изящный длинный белый палец с покрытым фиолетовым лаком ногтем, нацеленный прямо на него, видел, как темнота дрогнула, проступив контурами плаща, окутывавшего высокую стройную фигуру, а потом все закрыла красная пелена, сочившаяся из его глаз, открывающих вход в бездну…
* * *
Очнувшись, Саске обнаружил себя на том же самом месте, но только прикованным к стене и обезоруженным. Что ж, по крайней мере, живым. Первые несколько секунд он смутно пытался сообразить, что происходит, и где же он находится, но потом, пошевелив руками, почувствовал, как в запястья впился холодный металл тонких наручников – и вспомнил.
Итачи.
Черт, черт, черт!!!
Как же можно было попасться в эту идиотскую ловушку?!
Вот только интересно, иллюзией была капающая вода, темнота или снежная буря и вообще весь этот вечер? Когда же началось действие гендзюцу?
Редкий придурок. Саске был зол на себя, как никогда.
Он закусил губу и дернулся – закрепленная в стену цепь натянулась, но выдержала. Прочная.
Итачи рядом не наблюдалось, но у Саске отнюдь не было уверенности в том, что он ушел надолго. Черт, и как же он не понял сразу, попав в эту пещеру, что дело нечисто? Все было чрезмерно спокойно, а сам он слишком быстро погрузился в сон – а ведь уже давно разучился вот так засыпать, размышляя и вспоминая, как все нормальные люди, а не отравляя себя ненавистью, чтобы проснуться и найти в себе силы сделать то, что обещал давным-давно.
Ну и сколько часов он провел так? Или… дней? Нет, нет, не могло еще пройти столько времени. Нога по-прежнему ныла, а ведь как это было некстати - именно сейчас, так глупо упасть и получить травму, когда все силы нужны на борьбу с ним.
«И что же ты собираешься делать?» - поинтересовался противный ехидный голосок внутри, заставив Саске вздрогнуть. А правда… что? Вырваться, конечно, это прежде всего. А потом? Почему-то он представлял себе все иначе. Красивая, пафосная битва? Что-то вроде того. Да все, что угодно, только не эти чертовы горы, в которых он чувствовал себя совершенно беспомощным, темнота, наручники, поврежденная нога и полная неизвестность!
Почему все должно быть именно так?
Но судьба никогда не была справедлива к клану Учиха. Порой Саске даже задавался вопросом, не стала ли гибель семьи еще одним проклятием, еще одним крестом, который нужно было вынести, не сломавшись, как наказание, посланное высшими силами за никому не ведомые прегрешения. Но это было бы… слишком далеко от реальности. А в реальности был ублюдок старший брат, были предательство и ненависть. И ничего больше.
Саске снова дернулся. Снова. Снова. Эту цепь нужно было порвать во что бы то ни стало. И пусть кровь по запястьям, пусть предательски хрустит кисть – нужно, нужно, к черту мысли, нужно высвободиться и драться!.. Разве не так бы поступил Наруто? А ведь предупреждал же его Узумаки, что нужно быть осторожнее. Еще не хватало, чтобы он оказался прав! Нет уж, выр-ва-ться – упираясь здоровой ногой в пол и тянуть, а лучше – резкое движение, зажмурившись и - боль, потому что наручники режут сильнее ножа….
- Маа-а-ать твою!!!...
* * *
- Ты все знал!!! Ублюдок! – Сакура сама не поняла, как у нее вырвались эти слова. Слова – и слезы отчаяния. Она так не думала, нет, но… как же он мог… - Ты… ты должен был защищать его! Разве ты не Хокаге, черт тебя подери?! Разве не для этого ты сидишь в этом кресле, чтобы защищать шиноби Конохи?!
Она в ярости ударила кулаками по столу, смешно хлюпнув носом.
- Отвечай мне! Как ты мог такое допустить?!
Наруто вздохнул и поднял на нее уставший взгляд.
- Сакура. Я делаю то, что должен делать.
- Да что ты се…
- Ничего, - оборвал он ее на полуслове. – Просто пойми. Так было нужно.
Пристальный взгляд его голубых глаз был слишком спокойным, чтобы обмануть ее. Наруто тоже сходит с ума. Наруто тоже не уверен. Но он никогда не сомневался, начав что-то делать. Не позволял себе отступить. Значит, спорить сейчас бесполезно, нужно просто довериться ему. Но как же трудно, черт побери… Как же все нехорошо…
Она обреченно кивнула.
- Я не понимаю, но ты не оставляешь мне выбора. Хотя я и не ожидала от тебя такого. Но если что-то случится с Саске… я никогда тебе этого не прощу.
Сакура вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
Наруто молча отпил глоток остывшего чая. В его жизни было и так слишком много такого, что нельзя было простить. Одним больше, одним меньше… Но иногда, оставаясь в полном одиночестве вечерами, он отчаянно гадал, правильное ли решение принял. И ему становилось почти страшно. Будучи Хокаге, ты отвечаешь за жизни других. Так или иначе, ты можешь отправить человека на смерть, и вина за это будет лежать только на тебе, кто бы и что бы ни говорил. Но это можно вынести, пока речь не идет о тех, кто тебе действительно дорог. О тех, без кого твое собственное существование теряет смысл.
Саске нужно было дать этот шанс. Это не могло быть ошибкой.
Но все же…
* * *

- Вижу, ты неплохо постарался освободиться. – Слегка ехидный голос заставил Саске вскинуть голову, яростно разглядывая неслышно вошедшего брата сквозь упавшую на глаза челку.
Итачи спокойно прошествовал по пещере в дальний угол и взмахом руки разжег маленький костер. Пламя осветило небольшое помещение, в одном углу которого были навалены какие-то шкуры и одеяла, видимо, составлявшие ложе Учихи, а в другом стояло несколько сундуков, содержимое которых пока оставалось загадкой. Саске нахмурился. Итачи невозмутимо пожал плечами.
- Я тут вчера создал тебе маленькую иллюзию, Саске, - пояснил он на всякий случай. – Так что ничему не удивляйся.
- Иллюзию? – хрипло переспросил тот, внезапно поняв, что в горле до боли пересохло.
- Ну да. Снежная буря и все такое. Не мог же я позволить, чтобы ты забрался сюда и нарушил мое уединение. Это было бы слишком некрасиво с твоей стороны, согласись.
Саске стиснул кулаки, почувствовав, как кровь заструилась из пораненных запястий. Значит, все-таки даже буря. Идиот…
- Я убью тебя, сволочь! Значит, это ты все придумал? Надеялся, что я попаду в твою ловушку?! – выплюнул он.
- Но ведь попал же, - спокойно констатировал Итачи.
Саске гневно посмотрел ему в глаза.
- Твой Мангекьо Шаринган способен обмануть кого угодно. Но будь уверен, я научусь справляться и с ним. Я пришел сюда, чтобы выполнить свой долг, и ты умрешь, как только я освобожусь из этих проклятых цепей, - медленно выговорил он, не сводя с
него взгляда.
Однако, на Итачи его слова не произвели никакого впечатления.
- Если все обстоит именно так, я позабочусь, чтобы ты не освободился, глупый маленький брат, - меланхолично заявил он, устраиваясь на одеялах и закидывая ногу на ногу. – Видит Бог, я совершенно не хотел встречаться с тобой, но раз уж это было неминуемо, придется несколько охладить твой пыл.
- И не надейся! – вскинулся было Саске, но Итачи прервал его изящным жестом.
- Я не намерен пока умирать, брат, - пояснил он. – Так что, хочешь ты того или нет, тебе придется посидеть на цепи, пока ты не утихомиришься. И не советую тебе много скакать – с такой ногой это может быть небезопасно. Похоже, ты сильно ударился на этих камнях – о, прости, я не хотел ничего такого, ты сам зачем-то задергался и проснулся, когда я уже почти погрузил тебя в сладкую дрему, полную воспоминаний о нашем славном прошлом. Пришлось тебя слегка… уронить. Но, так или иначе, тебе лучше сейчас отдохнуть пару дней. Извини, в медицине я не силен, но если что-то будет нужно…
- Я ничего от тебя не приму, сволочь! – рявкнул Саске, снова попытавшись встать и тут же поняв, что Итачи прав: ногу он повредил неслабо. – И не смей держать меня на цепи!
- Саске. Ты упал на острый камень и снес кусок мяса с собственной голени, - все тем же спокойным тоном повторил брат, словно объясняя очевидную истину несмышленому ребенку. – Биться с тобой в таком состоянии я считаю ниже своего достоинства. Отправить тебя в Коноху я тоже не могу. А оставить тебя мирно спать здесь может быть небезопасно для меня самого. Так что прости. Пока что тебе придется смириться с твоим сегодняшним положением, ибо я не могу предложить тебе ничего другого.
Саске глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце.
- Где мое оружие? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
- В надежном месте.
- Боишься меня? – злобно поинтересовался Саске, отлично понимая, как глупо звучит его вопрос.
- Ты уверен, что хочешь, чтобы я ответил?
Саске прищурился.
- Почему ты не убил меня?
Итачи, отвернувшийся было к стене, снова удивленно посмотрел на него.
- А я что, должен был? – в его вопросе сквозило откровенное непонимание. – Мне-то казалось, что это ты пришел убивать.
- Ты прав, - злобно улыбнулся Саске. – Но твоя ошибка будет стоить тебе жизни.
Итачи лишь лениво отмахнулся.
- Это вряд ли. Ты – на цепи, я – мирно сплю. Тебе ясно?
- Сволочь!
- Несомненно. Извини, я хочу отдохнуть.
Едва заметного движения руки оказалось достаточно для того, чтобы погрузить пещеру в темноту. Саске продолжил чертыхаться, но ситуации это не изменило: послышался шорох одеял, а через некоторое время он услышал размеренное дыхание спящего.

* * *
По истечении первого дня Саске не мог думать ни о чем, кроме ненависти.
По истечении второго он был просто взбешен и гремел цепью, пытаясь привлечь к себе хоть каплю внимания вечно погруженного в свои мысли или мирно отдыхающего Итачи. Впрочем, старания успехом не увенчались, ибо были благородно проигнорированы.
На третий день он попробовал стонать – хотя тут ему даже играть особо не приходилось, ибо нога распухла и нещадно болела. Молчание Итачи – молчание в ответ на все оскорбления, скандалы и крики – было самым гадким и нечестным способом борьбы. Это выводило Саске из себя еще больше, и он буквально сходил с ума от собственной беспомощности. Собачка на цепи, черт подери! Унизительно, мерзко, просто позор! Как хорошо, что никто этого не видит…
- Ты сам – виновник своего положения, - заметил как-то Итачи, собираясь на ежедневную утреннюю прогулку и набрасывая на плечи темный плащ. – Если бы ты изменил поведение, мне не пришлось бы держать тебя в цепях.
- Не дождешься! – проорал Саске в ответ, не слишком активно дернув руками, ибо раны по-прежнему болели, а в прочности наручников он давно успел убедиться.
Итачи как-то лениво фыркнул.
- Дело твое. Мне-то цепей не жалко, а тебя – и подавно.
Саске подавил в себе приступ ярости.
- Где ты шляешься каждое утро? – зачем-то спросил он.
На самом деле, ему было чертовски любопытно, что же скрывается за тяжелым камнем, закрывавшим вход в пещеру – потому что со своего места он не мог этого видеть, а в том, что успел усмотреть во время бури, не был уверен: вдруг это тоже являлось лишь частью иллюзии?
- Я тебе сто раз говорил, хожу развеяться. Тут неподалеку есть храм и монастырь. Мне нравится там бывать.
«Храм и монастырь? Люди», - мелькнуло в голове у Саске. Что ж, значит они не совсем на краю цивилизации.
- И что же ты там делаешь? – как можно ехиднее произнес он вслух. – Замаливаешь прошлые грехи, надо полагать? Впрочем, я тебя огорчу: бесполезно. Едва ли в этом или других мирах есть бог, способный простить тебя.
- Едва ли существует бог, к которому я стал бы обращаться, маленький брат, - просто ответил Итачи, но его тон был таким холодным, что Саске стало не по себе. – Да и потом, - чуть тише добавил тот, - глупо искать прощения, когда оно ничего уже не исправит.
Не исправит?
Саске вздрогнул и пристально посмотрел на него. Ему показалось, или на лице брата действительно… печаль? Нет, нет, ерунда какая. Он криво усмехнулся и покачал головой. Этот ублюдок Итачи всегда умел строить из себя некое возвышенное и грустное существо, погруженное в свои недосягаемые мысли. Но это не мешало ему на деле оставаться примитивной сволочью.
- Тебя что-то развеселило? – поинтересовался Итачи.
Саске покачал головой, продолжая посмеиваться.
- Да так. Подумал вдруг, что раскаяние тебе не к лицу.

***
В его глазах было что-то такое, от чего Саске трясло. Что-то невыносимо прямое и честное – и он был готов поклясться, что будь Итачи тысячу раз убийцей, он не умел лгать. Его глаза не лгали. Это, увы, не сочеталось с тем идеальным отрицательным образом брата, который за долгие годы тщательно прорисовал себе Саске, потому что честность была в его понимании чем-то сугубо положительным.
- Ты слишком привык делить мир на черное и белое, - как-то неожиданно заметил Итачи, вернувшись с очередной прогулки. – Во всем, даже в том, что ты сидишь здесь, есть определенный смысл, и если постараешься, то увидишь его.
- Конечно, смысл есть, - едко ответил Саске. – Я здесь для того, чтобы рано или поздно освободиться и прикончить убийцу.
- И самому стать убийцей? – скучающе фыркнул Итачи. – Зачем плодить на земле еще больше зла, Саске?
- Убить тебя – это не зло, а справедливость. Возмездие.
- Нет, отото. Это удовлетворение твоей ненависти, рожденной из одиночества и страха. Ты еще помнишь, в чем я виноват перед тобой?
- Как ты смеешь спрашивать о таком! – взвился Саске. – Ты, перерезавший всю свою семью, самых близких тебе людей, ты, ничтожество и ублюдок, ты не заслуживаешь ничего, кроме смерти!
Итачи пожал плечами.
- А если бы я сказал тебе, что это не так?
- То я бы тебе никогда не поверил! – заорал Саске. – Я все знаю, и не надо сейчас строить из себя невинность! – Он сильно натянул цепи, пытаясь подойти к брату как можно ближе, но тот предусмотрительно отступил на несколько шагов назад.
- Я никогда не старался изображать невинность, Саске, - покачал головой он. – Но меня удивляет, что в нарисованной тобой картинке все тебе кажется таким совершенным. Как ты думаешь, почему я до сих пор жив? Почему Наруто-кун не уничтожил меня, став Хокаге? Ведь ему ничего не стоило бы отыскать меня, он обладает огромной силой. Но почему-то он позволяет мне жить.
- Потому что Наруто знает, что это мое дело, и я должен сам свершить месть за семью, - сквозь зубы процедил Саске.
Брат снова пожал плечами.
- Каждый волен думать так, как ему удобно.
Саске прищурился.
- Ты что-то хочешь этим сказать?
- Абсолютно ничего. Абсолютно.
Но этот разговор показался Саске странным. С чего бы этой сволочи разыгрывать из себя несправедливо обвиненного агнца? Совершенно непохоже на Итачи.
Он угрюмо забился в свой угол, поджав по себя ноги и корчась от того, как правую свело от боли. Ну и черт с ней, пусть. От таких разговоров ему хотелось заснуть вечным сном – не потому, что Итачи мог быть невиновен. Саске знал, видел, всем сердцем чувствовал. Он был убежден в своей правоте.
Но глаза убийцы не должны быть честными. Это противоречит логике.
***
Когда Саске вернулся в Коноху после изматывающих битв и ничего не принесших побед, Наруто не задавал лишних вопросов. Возможно, он просто понимал, что все равно не добьется ответа, и проявлял тем самым не свойственный ему такт, или же и без того знал ответ, как это иногда случалось с Наруто.
Саске удивлялся этому пониманию без слов, потому что подчас собственные мысли являлись загадкой для него самого. Но Узумаки говорил, что они просто слишком давно знают друг друга, и потому нет нужды задавать вопросы.
Знать друг друга… Саске не был уверен в том, что понимает, каково это. Ему всегда казалось, что он знает Итачи во всем, до мелочей. Все его привычки, вкусы, интересы, все, чем брат занимался – ну, по крайней мере до тех пор, пока не стал работать в АНБУ, - потому что между братьями тайн быть не должно. И даже отстраненность, которую подчас он видел во взгляде Итачи, казалась ему чем-то абсолютно понятным.
А вот сейчас он как будто заново изучал его. Столько лет прошло, но, впрочем, некоторые вещи остались неизменными. Складочка под поджатой нижней губой. Длинные пальцы, отводящие пряди волос со лба в минуты задумчивости. Полуприкрытые глаза, как будто их обладатель пребывает в легкой дремоте, хотя на самом деле он внимательно смотрит… Сейчас у Саске было много времени для того, чтобы наблюдать за братом, и волей-неволей он отмечал, что ничего не забыл. Да и как он мог забыть, если все эти годы его существование было заполнено одним лишь только Итачи?
Наруто должен был бы спросить, стоил ли этот человек отданных за него лет жизни? Стоил ли Учиха Итачи того, чтобы ради него - ради мести ему – предавать тех, кто еще был рядом, и кто мог бы дать Саске новый смысл в жизни? Наруто мог бы спросить, каково это – помнить каждую секунду, каждое слово из прошлого, и переживать их снова и снова, пропитывая клетки мозга яростью и ненавистью до тех пор, пока к горлу не подступала тошнота? Но Наруто ничего не спрашивал, а ведь, быть может, задавай он больше вопросов, Саске не было бы так больно нести эту ношу одному, совсем одному, маленькому мальчику, который все так же боялся, как и в ту темную ночь, когда на него смотрели леденящие сердце равнодушные глаза старшего брата.
- Ты стонал во сне, - уже второе утро подряд замечал Итачи, наливая ему чай, от которого Саске перестал отказываться, потому что пить, что ни говори, хотелось.
Да, ему что-то снилось. Дома он часто ловил во сне руку Наруто и крепко прижимался к ней, подсознательно ища ощущения тепла и близости. И он надеялся, что сейчас, лежа на полу, прикованный к стене тяжелой цепью, он никого не зовет во сне. Потому что Итачи не нужно было этого слышать. Саске-кун вырос. Саске превратился в большого мальчика, исполненного ненависти и силы.
И у него накопилось слишком много воспоминаний, которые он хотел бы забыть.

***
Время тянулось отвратительно медленно, но постепенно Саске начинал к этому привыкать. Странное удовольствие находил он в том, что просто сидел, уставившись в одну точку, и перебирал, словно четки, свои воспоминания. Жизнь как будто наполнялась новыми красками, о существовании которых дотоле он и не подозревал. Переосмысление, перечувствование – а ведь в обычные дни нам едва ли хватает на это кратких минут. Но когда ты поневоле начинаешь прислушиваться к собственному дыханию, потому что вокруг царит такая тишина, что порой не слышно вообще ни звука, сложно не погрузиться вглубь себя. Сложно не размышлять о том, что таится в твоей душе, но на что ты старательно не обращал внимания годами.
- И как такое возможно, чтобы тебя совершенно не мучила совесть? – спросил как-то Саске, мрачно пережевывая какой-то корешок, который, по мнению Итачи, должен был ускорить заживление его раны. После ночи, проведенной в размышлениях и депрессии, его глаза покраснели и припухли, но он не хотел признаваться брату в том, что ему плохо.
- А с какой бы это стати ей меня мучить? У меня все хорошо, - лениво протянул Итачи, перелистывая книгу. Его волосы были распущены и свободно лежали на плечах тяжелыми прядями. Саске невольно залюбовался этим непривычным для него зрелищем. Итачи сейчас казался каким-то почти невыносимо домашним, расслабленным и умиротворенным.
И если бы не эта темная пещера… каменные стены, тяжелые шкуры и холодный пол…
Саске вздохнул. Все, все с самого начала пошло не так.
- Скажи… - внезапно проговорил он. – Ты считаешь, что мне по-прежнему не хватает ненависти, Итачи?
Брат поднял на него заинтересованный взгляд.
- А сам ты что об этом думаешь?
- Не отвечай вопросом на вопрос, - нахмурился Саске.
- Прости, но другого ответа у меня нет. Ты веришь в судьбу?
Саске промолчал.
- В тот день, когда я ушел из Конохи навсегда, - продолжил Итачи, - я знал, что иду по пути, который мне предначертан. И если его можно назвать путем ненависти, то пусть будет так. Но дороги у всех разные, Саске. Сейчас я это вижу лучше, чем когда-либо. Твой путь может отличаться от моего, как отличаются наши мечты и идеалы. То, что ты следуешь за мной, не означает того, что однажды мы с тобой придем в одно место, понимаешь? Я буду ускользать, а ты будешь меня преследовать, но на самом деле ты давно идешь в другом направлении, просто сам еще не знаешь об этом. Возможно, это понимают твои друзья. Послушай их, если они когда-нибудь захотят раскрыть тебе глаза.
- Конечно, наши пути различны, - хмыкнул Саске. – Ты думаешь, я совсем идиот и не понимаю этого? Ты – убийца, я – мститель, отличия есть, согласись.
- Ну это как посмотреть, - улыбнулся Итачи. – Тому, что я - убийца, нет доказательств, кроме твоих мало чем подкрепленных обвинений, зато сам ты и вправду станешь убийцей, если прикончишь меня. Так что у нас много общего, глупый маленький брат. Но путь ненависти не для тебя.
- Почему? – вопрос внезапно сорвался с языка.
Итачи театрально вздохнул.
- Наруто-кун никогда не позволит тебе идти не рядом с ним. Он такой собственник.
Саске сжал кулаки, но ничего не ответил.

***
Использовать всевозможные дзюцу он пытался много раз: и продырявить стену пещеры чидори, и расплавить цепь огнем, и много чего еще. Однако, ничего не срабатывало. Застав его однажды за попыткой вызвать струю огня, Итачи развеселился и сообщил, что он видоизменил структуру каменной породы таким образом, что она препятствовала высвобождению чакры, а потому ничего, кроме жалких искр, Саске так или иначе получить не сумеет. Проклятый ублюдок продумал абсолютно все. Выбраться отсюда без посторонней помощи не представлялось возможным.
Саске то пребывал в философских раздумьях и депрессии, страдая от собственной слабости и никчемности, то, насупившись, вновь и вновь перебирал в голове дзюцу, которые знал и которых не знал, предполагая, что на любую силу должна найтись управа, если только хорошо подумать. Он дошел даже до того, что попробовал мысленно позвать Наруто, но этот идиот наверняка в его отсутствие был занят исключительно поглощением рамена и бездельничаньем, а для того, чтобы услышать зов, нужна немалая концентрация, - так что старания Саске ни к чему не привели. В очередной раз посочувствовав Конохе, которая на таком-то десятке лет существования обзавелась столь никчемным Хокаге, Саске откидывался на откуда-то раздобытую братом подушку и лежал, глядя в потолок.
Mogami-san Дата: Вторник, 12.06.2012, 02:08 | Сообщение # 2
Администратор!
Сообщений: 357
Награды: 4
Репутация: 107
Offline
Вся эта ситуация начинала всерьез угнетать его. Хуже всего то, что нога ныла только сильнее, и ему это крайне не нравилось. Возможно, Итачи врал, подсовывая ему какие-то якобы целебные травы и корешки? И в самом деле, он вел себя подозрительно правильно и не предпринимал никаких попыток убить младшего брата. Строит из себя святого? Ха, ну так не на того напал. По крайней мере, Саске надеялся, что так оно и есть. Он отдавал себе отчет в том, что ненавидеть на расстоянии гораздо проще, чем вот так, проводя рядом с объектом ненависти долгие часы. Временами он даже начинал думать о том, что ненависть – нечто чужеродное, какое-то несвойственное человеческому организму чувство. Насильственно вызванное мозгом. Или Итачи был прав, и путь ненависти действительно был не для Саске? Иначе откуда вдруг эта постыдная слабость и глупые сомнения? Но присутствие брата все чаще напоминало ему о детстве и о тех годах, когда он был по-настоящему счастлив. Сознание само отфильтровывало плохие мысли, и в какие-то минуты смерти родителей как будто бы никогда и не было, и Саске тонул в сладостно-вязкой ностальгии. Аромат свежеприготовленной еды с кухни и мамин голос, напевающий какую-то песенку… отец, перебирающий бумаги в своем кабинете… брат, упражняющийся с кунаями во дворе… Люди, живые люди – и запахи, звуки, все то, что остается в сознании и создает картинку, которую мы впоследствии называем «воспоминанием». В эти минуты Саске впервые начал осознавать, что скучает: по родным, по друзьям, по простому человеческому теплу. В Конохе он никогда не был один, и все же временами ощущал себя чудовищно одиноким. Возможно, если бы не Наруто, он бы давно уже сошел с ума. С Наруто ему не приходилось ничего из себя строить, не нужно было сохранять маску хладнокровного Учихи – отчасти потому, что Узумаки уже видел его в худшие моменты, так что скрывать слабости было бесполезно. Но Наруто стал последней отдушиной, когда от всего остального его уже начинало устойчиво подташнивать. Миссии, миссии, миссии – и заботливая, как мать, Сакура рядом, и друзья, улыбающиеся в лицо и бросающие косые взгляды со стороны, потому что от дурной славы предателя избавиться ой как сложно… Но Саске знал, на что шел, когда возвращался в Коноху, поэтому не жаловался. В конце концов, плевать бы он на все это хотел, да и плевал, и слава всем Богам, что Наруто его за это не упрекал и предоставлял всю свободу, которую только предоставить своему подчиненному Хокаге – но Саске было душно. В Конохе он задыхался. И только здесь, забравшись высоко к снежным вершинам, он впервые понял, что значит – вдохнуть полной грудью. Даже будучи запертым в темной пещере, он все равно чувствовал себя гораздо лучше и свободнее, чем когда-либо. Было ли это очередной иллюзией, созданной Итачи, он не знал, да и знать не хотел. Потому что временами ему было хорошо. Он видел свет в конце тоннеля.
Но все же этой ночью он вновь стонал, и даже проснулся, взмокший и дрожащий, не помня, что ему снилось.
Наруто. Был ли это он?..
Да, ему не хватало Наруто.
Возможно, чтобы поделиться тем, что открылось ему в эти дни. Возможно – чтобы задать ему вопросы, на которые сам он не мог найти ответа. А возможно – чтобы просто прижаться к нему в постели и позволить целовать себя и овладевать собой, чтобы отдаться его рукам, потому что в объятиях Наруто он чувствовал себя уверенным и смелым, словно тот наделял его собственной силой.
Наруто всегда знал ответы на вопросы, в которых терялся Саске.
Может ли быть так, что Итачи...
Мог ли он… ошибаться?
«Тебе хочется так думать, потому что ты устал думать иначе», - шептал внутренний голос, но Саске прикрыл глаза, отказавшись его слушать.
Наруто нашел бы ответ и на этот вопрос.
Может, просто… привести Итачи к нему?
Он закусил губу. Черт подери. Бывает же, что глупости лезут в голову! «Саске, у тебя атрофировались мозги», - мрачно сообщил он сам себе, утыкаясь носом в подушку. И в самом деле, то, что Итачи оказался непохож на тот образ, который он рисовал себе годами, вовсе ничего не означает.
Нужно раздобыть кунаи и прикончить этого ублюдка.
Потому что иначе нельзя. Иначе все будет напрасно.
Иначе все потеряет смысл.

***
- Так значит, ты все-таки пытался убить лучшего друга?
Они говорили уже где-то с час – просто потому, что в какой-то момент сидеть в молчании стало совершенно нестерпимо, и Саске зачем-то решил рассказать о том, когда и почему он ушел из Конохи. Итачи не одобрял ученичества у Орочимару, считая таланты великого санина не самыми эстетичными, а самого его – законченным извращенцем, но слушал внимательно. А Саске рассказывал, как за ним пришли люди из деревни Скрытого Звука, и как он отправился с ними – хотя сам до конца не был уверен в том, что поступает правильно, что сила Орочимару окажется именно тем, что ему нужно, но все же предпочел рискнуть. Рассказывал о том, как его пытались удержать. О Наруто. Итачи кивал, будто и без его слов зная всю эту долгую историю.
- Я не хотел его убивать, - покачал головой Саске. – Нет, только не так. Я решил найти другой способ получить Мангекьо.
- И ты его нашел.
- Да.
Итачи усмехнулся.
- Я ожидал от тебя чего-то подобного, маленький брат. Отец бы тобой гордился.
Саске резко повернулся к нему и нахмурился.
- Не смей упоминать отца, - процедил он.
- Я сказал тебе чистую правду, - пожал плечами брат. – Твое право слушать меня или нет, однако уверен, отцу было бы приятно узнать, что его любимый малыш освоил высшую ступень шарингана. Мало кто в нашем роду был на это способен, ты же знаешь.
- Жаль, что только тобой он погордиться не успел до того, как ты убил его!
Итачи проигнорировал замечание брата.
- Скажи, Мангекьо… он тебе пригодился? – вдруг спросил он.
- В каком смысле? – озадачился Саске.
- Ты извлек из него хоть какую-нибудь пользу? Не пойми меня превратно, я отнюдь не пытаюсь принизить силу шарингана, - добавил Итачи. – Однако сейчас я волей-неволей задумываюсь, а нужно ли было все это? Наша родовая сила – или родовое проклятье, как ни назови – в чем смысл? Да, миссии, служба, высокие цели, наконец, но знаешь, здесь, среди снежных вершин, мир видится немного иначе. И я совсем не уверен, что желаю тебе смотреть на него через красное марево шарингана, отото.
- Предлагаешь мне избавиться от собственной силы и превратиться в никчемное существо? Мило с твоей стороны, нии-сан, - съязвил Саске. – Но боюсь, что пока я не достигну своей цели, подобная роскошь мне не по зубам.
- Главное, чтобы к тому моменту, когда ты ее достигнешь, еще не было бы слишком поздно, - серьезно ответил Итачи. – Цели меняются, маленький брат, а проклятие остается. Боюсь, что наши предки не понимали этого. Да что уж там, я сам не понимал до поры, до времени. Но у тебя еще есть шанс.
- Шанс на что?
- Все изменить. Как и ты сейчас, я шел к своей цели слишком быстро, забывая обо всем вокруг. Я не задумывался над тем, прав или не прав я, совершая ужасные поступки. Не задумывался над тем, что есть разные пути. Но рано или поздно для каждого из нас наступает момент остановиться и оглянуться назад, и тогда боль отчаяния заглушает все прочие чувства, потому что ты видишь плоды всех своих многочисленных ошибок, все кровоточащие раны и разбитые сердца.
- Ты забыл добавить «отнятые жизни», - вставил Саске.
- Я не забыл.
Итачи отвернулся и покачал головой.
- Я помню все то, что должен помнить, маленький брат. Не меньше. Но и не больше.
- Твои руки в крови.
- Может быть. А твои – нет? – Итачи горько усмехнулся. – Шиноби, не запятнавший себя кровью, - не шиноби. Не стоит упрекать других в том, в чем повинен сам. Ты не знаешь ничего, Саске, да я и не хотел бы, чтобы ты знал. Верь или сомневайся, делай, что захочешь – это и есть твоя жизнь, полная отчаяния и стремления к пустоте. Порой я даже боюсь за тебя. Выберешься ли ты из этого круговорота бесплодных попыток самоуничтожения? Но ты не убил Наруто. И не убьешь меня. Эта простая истина должна была стать понятна тебе уже давно, отото. Ты – не из тех, кто убивает друзей или братьев. Если хочешь знать, Учихи вообще чертовски преданные создания, они верны своим близким до конца, - хмыкнул он.
- Тогда, видимо, ты – то самое гнилое яблоко, не укладывающиеся в общие рамки наследственной верности? – фыркнул Саске.
- Я – тоже Учиха, - просто ответил Итачи.
И черт подери, понимай, как хочешь! Тоже Учиха – верный и преданный? Саске сжал кулаки, борясь с подступающим гневом. Итачи, Итачи, ублюдок, неужели может быть такое, что… Неужели существует хотя бы ничтожная вероятность того, что он ошибся, что брат – убийца, предатель, ничтожество, мразь – виновен во всем, кроме смерти семьи? Но тогда – кто?
- Кто убил их? Отвечай! – приказным тоном выкрикнул он, но Итачи не удостоил его ответом. – Я должен знать! Вся эта история не может дольше тянуться! Нет, я никогда не поверю, что ты позволил бы считать себя убийцей, будучи невиновным, это ни в какие ворота не лезет, Итачи!
И снова молчание в ответ, равнодушное и ленивое.
- Если… если есть вероятность… пусть тебя судят, пусть установят, лжешь ты или нет! Я отдам тебя старейшинам, они примут верное решение!
Итачи даже отвлекся от помешивания бульона в кастрюльке и воззрился на него с искренним изумлением:
- Эти старые идиоты разве хоть раз приняли верное решение? Да не будь на свете Сарутоби, Коноха давно бы омывала ноги какому-нибудь Раикаге.
- Хорошо, тогда… - Саске задумался. Что тогда?
- Тебе нужно вернуться домой, маленький брат, вот что. Твой визит был мне приятен, однако, что-то он подрастянулся, - заметил Итачи, не обращая внимания на то, что тот его почти не слушает. – Думаю, я тоже скоро сменю обстановку, пока ты не вернулся с подмогой, чтобы прикончить меня, - усмехнулся он.
И дело даже не в том, что улыбка его не казалась больше жестокой и злой. И не в том, что взгляд темных глаз чаще бывал веселым и добрым, нежели холодным и резким. Саске боялся – и боялся так, что у него тряслись руки, и он не мог ничего сделать, чтобы унять эту презренную дрожь. По спине скатывались капельки противного липкого пота. Нет, нет, нет, это все влияние обстоятельств, и обман, которым Итачи всегда владел в совершенстве, - это Саске понимал, как понимал и то, что никаких реальных доказательств невиновности Итачи у него не появилось. Но бывает же так, что довольно и одного внутреннего ощущения – когда нервы натянуты до предела, и вот сейчас ему хотелось вцепиться, найти хотя бы какую-то точку опоры, потому что мир его рушился на глазах, и ему было чудовищно одиноко стоять посреди и наблюдать картину смерти собственных идей.
«Но рано или поздно для каждого из нас наступает момент остановиться и оглянуться назад, и тогда боль отчаяния заглушает все прочие чувства, потому что ты видишь плоды всех своих многочисленных ошибок, все кровоточащие раны и разбитые сердца».
Саске не привык останавливаться. Всю свою жизнь он действительно шел вперед без оглядки.
Ненависть-презрение-месть – и качали головой Наруто и Сакура, вероятно, никогда не понимавшие того, как можно променять себя на это, но Саске заставлял себя смотреть лишь в одну точку на горизонте, и к черту, что он не замечал ни рассветов, ни закатов, ни шевелившего волосы легкого ветерка.
Поздно раскаиваться, поздно все менять. Слишком много лет прошло – они не могли быть напрасными, ведь так?.. Жизнь не могла быть жестокой издевкой. Это было бы слишком… несправедливо.
- Я сварил бульон из курицы, купил вчера у крестьянина, неподалеку от монастыря. Слава Богам, она была уже освежеванная: ощипывать птиц я пока не научился. Будешь обедать, маленький брат?
***
Сомнения – это то, что дает нам силу, одновременно выбивая опору из-под ног. Любой из нас, даже бесконечно уверенный в себе, все равно рано или поздно становится жертвой сомнений – это так же неминуемо, как и само течение времени. Если есть вера, значит, неизменно есть и червь, точащий ее изнутри. Но удивительно то, что самый безоглядно верящий во что-то человек обычно оказывается и самым исполненным противоречий, причудливым образом составляющих изящную гамму у него в душе.
Конечно же, Саске никогда не задумывался над тем, чего стоила ему его убежденность. В глубине души он знал, чувствовал, что путь его ведет по краю пропасти, и сохранять ровное дыхание – еще не значит не бояться до дрожи в коленках, но ведь все мы предпочитаем закрывать глаза на очевидное? И он считал себя правым именно потому, что никто и никогда не говорил ему, что он может быть неправ, а допустить подобную мысль в сознание самому казалось ему чудовищным грехом. Но слова Итачи, интонации Итачи, жесты Итачи – все это действовало на него почти магически. Вновь и вновь перебирая в памяти все их разговоры, Саске ловил себя на том, что уже почти готов искать для брата оправдание, если не больше. Неужели мысль о его возможной – теоретической, почти невероятной - невиновности могла оказаться столь сладкой? Нет, сладкой – слабо сказано, думал Саске. Наркотической. Он пребывал почти что в ломке всю следующую ночь, и наутро пальцы его напряженно отстукивали какой-то ритм по плоскому камню, пока сам он судорожно пытался припомнить подробности из прошлого. Что произошло тогда, той роковой ночью? Если все было напрасно – все было не так – значит, убийца где-то ходит, безнаказанный, и на него даже не пала тень подозрений? Но это же недопустимо! Как такое вообще могло произойти? Он вновь и вновь останавливал себя, напоминая, что никаких оснований по-прежнему нет, и Итачи даже ни разу не сказал ему прямо о своей невиновности: так, лишь намеки, много намеков, которые невозможно не понять, но, тем не менее, это еще не признание. И все-таки он лишь больше укреплялся в своей идее: забрать Итачи с собой, в Коноху, поговорить. Судить. Попробовать выяснить. Понять. Ведь если он ошибается в своих сомнениях – это будет означать лишь то, что убийцу казнят чуть позже. А если нет… он спасет жизнь невиновному? Нет, не так. Он спасет жизнь брату. Он избавит себя от ненависти. Он восстановит справедливость, им же и нарушенную.
Как давно это было, его уверенность и решимость… Неужели их не хватит ни на что полезное?
- Ты готов рисковать жизнью ради этого? – спрашивает Саске, сжимая кулаки. – А что, если он прав? Если эта штука рано или поздно доконает тебя?
Наруто смотрит на него насмешливо.
- Не доконает.
- Ты не можешь этого знать! Они… потратили годы, изучая джинчурики, не отрицай! Возможно, они и опасны, но что если Кьюби еще опаснее?!
Саске взбешен. Это упрямство, эта глупость доводят его до белого каления.
- Опасности окружают нас с детства, - безмятежно сообщает Наруто. – А уж Кьюби-то я знаю получше, чем кто-либо другой. Мы с ним неплохо ладим, если что. Не используй меня, как предлог, - внезапно хмурится он.
- Что ты имеешь в виду?! – Саске готов взвиться в любой момент.
- То, что тебе самому давно очевидно. Хочешь встретиться с братом – иди. Останавливать тебя я не стану. Не могу знать, что у тебя в голове, но каждый из нас вправе действовать в рамках необходимости. Решай сам.
- Это… совсем не так, - остолбенело смотрит на него Саске. – Не так! Я… беспокоюсь за тебя, черт подери!
Наруто невозмутимо перекладывает свитки на столе, не поддаваясь на провокацию.
- Я в состоянии сам позаботиться о себе, Саске, - говорит он таким тоном, что спорить с ним явно бесполезно. Да и бессмысленно. Наруто прав, всегда прав, каким бы придурком он ни был. – Принимай решение и действуй. Это все, что я могу сейчас тебе сказать. Если однажды тебе потребуется помощь – ты знаешь, где меня найти….
Знаешь, где меня найти…
Саске вздрогнул, словно наяву услышав вновь эти слова. До Наруто сотни миль, да и если бы ему даже и хватило сил вырваться и преодолеть их – кто сказал, что Хокаге сдержит свое слово? Что не посчитает, что Саске неправ, оберегая человека, заслуживающего только смерти? Человека, у которого, вероятно, нет и не может быть оправдания? Хокаге должен заботиться о жителях Конохи, а те жаждут справедливости. И как же объяснить им, что в мире есть место и другим вещам? Безумию. Одиночеству. Страху.
Но если все-таки есть хотя бы крошечная возможность, что Наруто выслушает и даст шанс… Ради их дружбы, ради всего, что у них было – нужно бороться, ведь так? Если бы только Саске сам был до конца уверен в том, что поступает правильно. Если бы только Итачи помог разрешить его сомнения…
Mogami-san Дата: Вторник, 12.06.2012, 02:09 | Сообщение # 3
Администратор!
Сообщений: 357
Награды: 4
Репутация: 107
Offline
Конечно же, он поступил глупо, поддавшись порыву и поделившись этой идеей с братом. Мысли нужно держать при себе, дабы не получать потом кулаком под дых.
- И что же ты сделаешь? - выслушав его, насмешливо поинтересовался Итачи. - Кинешься в ноги Хокаге и попросишь его о снисхождении к своему брату-убийце?
Убийце. Саске вздрогнул и посмотрел на него.
Итачи встретил его прямым взглядом.
- От правды не уйдешь, глупый маленький брат. Для меня нет дороги назад. Для тебя - есть. Возвращайся. Я ведь уже говорил, что ты так и не научился ненавидеть. Есть вещи, которые тебе просто не даны.
И конечно, в глубине души Саске знал, что это чистая правда, но люди всегда склонны оправдывать себя высшими целями.
- Если… если есть хоть малейшая возможность того, что ты не виноват, я должен это знать. Скажи мне.
- Зачем? - пожал плечами Итачи.
- Я должен это знать! - упрямо повторил Саске. - И ты скажешь мне это.
- Говори за себя, маленький брат. - Итачи был равнодушен, как всегда. - Я же, в отличие от тебя, не делаю глупых и бессмысленных вещей. Ты знаешь все, что тебе нужно знать.
- Ублюдок. Не смей держать меня в неведении!
Руки Саске сами собой сжались в кулаки, глаза налились яростью. Как же он устал биться головой об стену, снова и снова встречая этот холодный взгляд и безразличие! Не человек, а статуя из льда. Итачи никогда не раскрывал карт, но как же объяснить ему, что все нельзя просто так оставить, что нужно сделать исключение, хотя бы раз, ради клана, ради будущего, ради истины, ради брата, черт подери! - и Саске сам ужаснулся пафосности своих мыслей. А может, все проще? Может, он просто раз в жизни набрался мужества предположить, что был неправ в своей слепоте? Это, наверное, сказал бы Наруто. Нет, не сказал - бросил бы ему в лицо, потому что Наруто всегда говорит прямо, не боясь последствий. Не то, что он.
Ну почему все не могло быть проще?.. Саске закусил губу и прикрыл глаза, борясь со странной усталостью, которая все чаще овладевала им в последнее время. Он вздрогнул, почувствовав прикосновение твердой руки к своему плечу.
- Разве ты пришел сюда за правдой, маленький брат? - горячий шепот обжег шею, и Саске с трудом сдержал порыв оттолкнуть Итачи, всем телом ощущая его болезненную близость. Нет. Нет. Только не снова.
- Я пришел сюда за местью, - постарался произнести он как можно более ровным тоном. - И я должен знать, если она окажется несправедливой.
Голос почти не дрожал, но вот контролировать мурашки, побежавшие от уха к ключице, он, увы, не мог. Итачи усмехнулся. Кончики его длинных полураспущенных волос щекотали нежную кожу на шее, и Саске ненавидел себя за то, что думает об этих прикосновениях больше, чем о деле…
- Я уже сказал, что ты знаешь все, что тебе положено знать, - повторил Итачи. - На большее не рассчитывай.
И снова вспышка ярости.
Саске скинул с себя его руки с такой силой, что Итачи едва устоял на ногах.
- Я выбью из тебя правду, чего бы мне это ни стоило, - он часто задышал и посмотрел на брата в упор. - Я выбью ее из тебя, даже если сам подохну в этой твоей дыре, потому что я должен знать, черт тебя подери! Тебе что, так нравится водить всех за нос?! Или ты просто издеваешься надо мной сейчас, в надежде, что я пощажу твою смазливую физиономию?
Итачи улыбнулся почти нежно.
- Ты строишь столько предположений, глупый маленький брат. Почему бы тебе просто не признать, что ты давно проиграл в этой войне со мной? Правды нет. Ты обещал отомстить - отомсти. А если не можешь, - он внезапно нахмурился, и голос его стал угрожающим, - так не путайся у меня под ногами!
- Я убью тебя, - прошипел Саске. - Убью.
Убью. И что-то обрывается внутри от самой мысли. Саске хочется схватиться за горло, потому что ему все в этой промозглой пещере - и что за иллюзией он себя тешил, что ему здесь хорошо?! - но еще и потому, что в горле прочно обосновался комок, который давит и давит, и разве что слезы не выступают на глазах от того, как больно и невыносимо ядовито все вокруг, и главное - он сам, маленький брат, маленькое чудовище, не способное остановиться и не способное довести дело до конца.
- Хотел бы - давно бы убил, - скучающим тоном констатировал очевидную истину Итачи, проходя мимо него.
Саске почувствовал, что по спине скатываются противные липкие капельки пота. Холодного пота.
Итачи - хуже Наруто. Черт. Черт.
- У нас заканчивается еда, - зачем-то пробормотал он.
Итачи кивнул: мол, разберусь.
- Я не собираюсь долго здесь оставаться, - добавил Саске. - Так что особо на меня не рассчитывай.
Тот только хмыкнул.
Конечно.

* * *
Наверное, они не разговаривали больше суток. Ему стало хуже. Саске спал, ел и смотрел в черный потолок, полностью отрешившись от мыслей. Он чувствовал себя кем-то вроде монаха, но сейчас это состояние вполне его устраивало, поскольку позволяло хоть немного восстановить силы, которых так не хватало в последние несколько дней… да чего уж там, недель. Месяцев. Пока тебя не уложат в постель под одеяло, ты, зачастую, и не подозреваешь, как сильно измотан. Вот и Саске ощущал почти потребность свернуться калачиком под одеялом и слушать, как эхом отдается под сводами пещеры журчание крохотного ручейка, сочащегося меж камней где-то неподалеку. Он еще помнил, как совсем недавно замерзал здесь, совсем один, думая, что впереди много дней пути. И вот теперь цель достигнута, и вопросов стало еще больше, чем было, и ничего, в целом, не изменилось, но он лежит в тепле, под одеялом и делает вид, что окружающего мира не существует. Стоит позволить хоть одной крошечной мысли просочиться в сознание, как тупая ноющая боль в груди тут же даст о себе знать. Но Саске боролся, не позволяя себе скатиться в пучину тревоги, удерживаясь на грани сознания, но отрешившись от мыслей. Кто-то обучил его этой сложной технике… Орочимару? Наруто?... какая разница. Что бы ни было, это было слишком давно, чтобы помнить.
Давно…
Давно он не спал вот так…

… А нога болела все сильнее. Пульсировала, ныла и как будто... уменьшилась в размерах? Странный, но явно дурной знак. Саске, конечно, не разбирался в медицине, но происходящее ему не нравилось. Ходить было все труднее, с каждым днем, и вряд ли отвары Итачи могли что-то изменить. Сакуру бы сюда. Или Цунаде. Кого-нибудь… Он пытался дотянуться и потрогать ногу, но кожа почему-то утратила чувствительность, а вот изнутри все разрывалось огненными вспышками боли... Не-хо-ро-шо...

...
Раньше потолок был черным. Интересно, а вот какая сволочь теперь раскрасила его в оранжевый? И еще и дрожит…
Было в этом что-то глубоко неправильное.
Дурацкие тени, все из-за них. И еще ресницы… почему собственные ресницы так мешают смотреть? И что-то на лбу… холодное?
Правда. Холодно.
Очень холодно.
В таком холоде невозможно спать.
"Нару…" - попытался выдохнуть он, неизвестно зачем, но губы потрескались и не желали шевелиться. На грудь легла чья-то рука, и Саске начал вспоминать, где он и с кем - но так и не успел зацепиться за мысль, ускользая в очередную черную пропасть…
...
...
… Кап.
Кап.
Как же он ненавидел это капанье!
Саске знал, что ничего этого, на самом деле, нет. Знал, что это очередные признаки сумасшествия. Что от настоящего безумия его, возможно и отделяли несколько капель, срывающихся с потолка и разбивающихся о холодный камень.
Ему хотелось стиснуть пальцы на знакомой рукоятке куная, чтобы почувствовать себя сильным. Хотелось ударить - так, чтобы увидеть кровь на костяшках пальцев, чтобы размозжить, расплющить, уничтожить. Чтобы услышать крик - потому что крик это жизнь, а именно жизни не хватало ему уже столько лет, жизни, а не призрачного существования, в котором не было ничего, никого.. никого… Ему хотелось чувствовать ярость и ненависть, но все попытки обрести силу приводят лишь к тому, что сердце разрывается от отчаяния, и он боялся, боялся признаться себе в том, что окончательно заблудился, что пути назад, наверное, нет и для него самого…
Нару…
Что бы сделал ты, будь ты сейчас рядом? И почему тебя нет, когда…
Итачи.
Он не должен был шептать это имя, потому что очень боялся, что его обладатель откликнется. А Саске даже думать не хотелось о том, что брат где-то поблизости. Нет, только не сейчас, когда он так беззащитен и один, когда никто даже не поможет ему встать на эту чертову ногу, которой уже как будто нет… Ничего, ничего. Еще немного. Как он только мог подумать, что чертов предатель невиновен?
Насмешка судьбы.
После стольких лет преследований решить, что все было глупо? Что он ошибался? Ерунда. Свидетельств предостаточно. Итачи. Итачи. Это мог сделать только он.
Саске попытался пошевелить рукой и, к своему удивлению, обнаружил, что она вполне его слушается. Что ж, для начала неплохо. Он согнул руку в локте и рискнул приподняться. Что-то холодное и мокрое шлепнулось у него со лба на колени.
- Тшш, еще рано, лежи, - донесся сзади мягкий голос, и чьи-то ладони почти по-матерински погладили его по взъерошенным волосам.
Саске едва не задохнулся. Он не мог не узнать.
- Итачи.
- Спи, спи, - ладони потянули его за плечи назад, обратно на подушки. - Иначе лекарство не подействует.
Саске с трудом разлепил глаза, но увидел только черные пряди волос и расплывчатые очертания лица.
- Если… если ты напоил меня какой-то отравой… - выговорил он едва слышным шепотом, - я не сдохну, так и знай. Я тебя прикончу… прикончу….
А потом его веки закрылись как будто сами собой, но он успел ощутить легкое прикосновение теплых пальцев к своему лбу и почему-то подумал, что воздух пахнет домом и вишней…

* * *
Пить это было… невозможно. Саске давился, сам не понимая, зачем глотает отвратительную горькую дрянь, которую принес брат, но других лекарств у него все равно не было, так что оставалось только поверить в то, что это не яд. В конце концов, если бы Итачи хотел убить его, он мог просто ничего не делать и оставить его умирать от заражения крови. Подобные трудозатраты были явно ни к чему.
Он сделал последний большой глоток и закашлялся, на глазах выступили капли слез.
- Воды? - предложил Итачи, но Саске лишь отмахнулся, откидываясь на подушку.
За эти дни он чертовски устал лежать, но силы только начали восстанавливаться, а посему ходить он мог лишь с трудом подволакивая ногу, да и то по несколько минут, не больше.
Итачи склонился над костром и что-то колдовал над небольшой кастрюлькой. Саске усмехнулся. Сначала лекарство, теперь какое-то подозрительное варево. Впрочем, еда была ему необходима. Все эти дни он почти ничего в рот не брал, и сейчас, идя на поправку, внезапно ощутил урчание в ссохшемся желудке.
- Думаешь, мне уже можно есть? - зачем-то спросил он, глядя в сторону.
Брат с минуту молчал, продолжая помешивать содержимое кастрюльки, прежде,
чем ответил.
- Тебе стало немного лучше, Саске. Кажется, нам удалось предотвратить попадание инфекции в твою рану. Однако...
Саске нахмурился.
- Однако - что?
- Однако, я не настолько силен в медицине, чтобы восстановить омертвевшие ткани, - спокойно ответил Итачи. - Похоже, удар был слишком сильным, я подозреваю, что кость местами раздроблена. То, что я давал тебе, должно было помочь ей срастись, но если не вернуть к жизни мышечную ткань, ты рискуешь потерять ногу.
Саске стиснул зубы. Только бы все было не так серьезно. Остаться без ноги он отнюдь не хотел. Тем более, здесь. Тем более, на руках у... него.
- И какой же у меня выход? - холодно поинтересовался он, все еще не глядя на брата.
Тот невозмутимо пожал плечами.
- Ничего страшного я не вижу. Цунаде-сама вылечит тебя за день.
- Но тут есть одна маленькая сложность, - язвительно вставил Саске. - Если ты не заметил, Цунаде здесь нет!
- Она есть в Конохе, - просто ответил Итачи. - Следовательно, ты вернешься туда и отправишься в больницу.
- И не надейся! - прорычал Саске, привставая на локтях. - Придумал новый способ, чтобы избавиться от меня, да?! Надеешься, что я поверю в эту историю? Нога скоро будет в норме. А я не уйду отсюда до тех пор, пока мы все не выясним.
- Саске, Саске. - Итачи почти грустно покачал головой. - Хватит говорить глупости, маленький брат.
- Это не глупости!
Итачи меланхолично зачерпнул что-то ложкой из кастрюли и поднес к губам, не обращая на него никакого внимания. По пещере разливался приятный и теплый аромат. Травы? Суп? Мясо? Ну не рамен же... Саске хотелось подойти и заглянуть, на чем же так сосредоточен этот ублюдок, что опять не желает разговаривать. Временами ему даже казалось, что он привыкает к его холодному равнодушию, к ровному взгляду темных глаз, устремленному куда-то вдаль - но не на него, к бледным губам, сжатым в тонкую линию - привыкает видеть их каждый день и не испытывать при этом черной, разъедающей душу ненависти... к нему... и к себе.
- Знаешь... завтра утром я покажу тебе кое-что, - вдруг сказал Итачи, по-прежнему не оборачиваясь.
- Что? - буркнул Саске.
- Увидишь. Я.. просто хочу, чтобы ты понял, почему все может быть только так, а не иначе. Но это завтра. А сейчас, - он встал и поправил плащ, сползший с плеча, - сейчас мы будем обедать. По крайней мере, попробуем, что у меня получилось.

На следующее утро Итачи разбудил его так рано, что поначалу Саске даже упорно пытался на него не реагировать, зарываясь с головой под одеяло и ворча что-то невразумительное. Но брат был настойчив и не отставал до тех по, пока он, чертыхаясь, не сел и не выпил горячего чаю. Камень, закрывавший вход в пещеру, был отодвинут, и внутрь прорывались слепящие лучи солнца - холодные, но живые и... веселые что ли? Саске не знал, какое определение им бы подошло, но ему было почти забавно наблюдать, как свет заливает черные стены, к которым он уже успел привыкнуть за долгие дни болезни.
- Пойдем, - Итачи подошел и протянул руку.
- Куда?
- Не будь таким подозрительным. Я помогу. На ногу постарайся не наступать - не знаю, каковы будут последствия. Лучше крепче держись за меня.
- Спасибо, обойдусь, - фыркнул Саске, вцепляясь руками в каменную стену, царапая кожу ладоней, но не прикасаясь к брату. Итачи пожал плечами. Несколько шагов Саске честно пропрыгал на одной ноге, пытаясь при этом не морщиться от боли, резко запульсировавшей в другой. Чертова инвалидность... Неужели ублюдок оказался прав? Неужели нужно... возвращаться? От этой мысли странно похолодело внутри.
- Будь осторожнее, - предупредил Итачи, когда Саске чуть было не оступился, но вовремя схватился за подставленную руку. - Камни скользкие.
Они сделали несколько шагов, Саске чувствовал, как сильно дрожат колени. Плохо. Ему даже заглядывать под бинты не хотелось - зрелище, наверняка, оказалось бы не из приятных. Но Итачи полностью взял на себя перевязку раны, за что Саске, в глубине души, был ему бесконечно признателен. Равно как и за все остальное. Но…
- Возьми, - Итачи откуда-то протянул ему одеяло. Саске недоуменно посмотрел на него. - Набрось на плечи. Там, все-таки, снег. Мы очень высоко в горах, а тебе сейчас нельзя еще и простудиться.
Саске поморщился, но в одеяло завернулся. Ему и правда было прохладно.
- Идем.
Итачи крепко стиснул его локоть и подтолкнул вперед.
Еще пару шагов, отбросить слабо прикрывающие пещеру от ветра шкуры каких-то животных и…

Нет ничего безумнее и прекраснее гор. Снежных вершин - вечных и спокойных, играющих солнечными бликами, слепящих и чарующих. Саске не хотел даже себе в этом признаваться, но ему было страшно. Черно-серые склоны, покрытые ледяной коркой, и как будто присосавшиеся к ним облака - где-то там, невероятно высоко и далеко отсюда… и как он подумал, что добрался до вершины? Эти горы невозможно пересечь, невозможно покорить. Они…
- Величественные, да? - как будто ответил за него Итачи, вглядываясь в горизонт.
Да. Сколько им лет? Сколько жизней они видели? Сколько сумасшедших и отчаявшихся, приходивших сюда искать успокоения и не нашедших ничего, кроме смерти, когда кровь превращается в такой же лед, как и тот, что покрывает этот камень, когда лицо застывает маской, а сердцебиение становится все тише и тише, пока не смолкает навсегда?
А он просто стоит здесь, под ногами легкий ветер вздымает белые облачка снежинок, и в носу сильно щиплет от мороза, а глаза слезятся, и ему больше всего сейчас хочется расплакаться по-настоящему, потому что на горах будто бы написано слово "свобода" - то, чего он никогда не знал и не думал, что когда-нибудь узнает…
- Если бы ты сейчас лучше мог передвигаться, я бы сводил тебя вниз, воон туда, - показал рукой Итачи куда-то на запад.
- А.. что там?
Саске намеренно ворчал, пытаясь скрыть овладевшие им слишком сильные эмоции. Ни к чему брату видеть это. Совсем ни к чему.
- Там река, а еще озеро. Горное. Вокруг камни и полосы снега, и прозрачная голубая вода, - просто ответил Итачи. - Знаешь, о нем местные жители даже легенды слагают. Говорят, в нем омываются Боги.
- И ты в это веришь? - скептически поинтересовался Саске, покосившись на него.
- Да не особо, - пожал тот плечами. - Но красиво звучит, согласись. Я иногда хожу туда. Кого-то успокаивает огонь, а кого-то - вода.
- Так вот почему у тебя так холодно и сыро, - не удержался от того, чтобы не ввернуть Саске.
Итачи пропустил его реплику мимо ушей.
- Говорят еще, что это озеро бездонное. И что оно соединяется подземной рекой с храмом, который находится вон в той долине. Легенда, конечно, но… Если бы я умер… мне бы хотелось быть похороненным в нем. И узнать, правда это или нет.
- Если ты умрешь, - процедил Саске, - тебе уже будет все равно.
- Возможно. Но похороны существуют не для тех, кто умирает, глупый маленький брат, - улыбнулся Итачи, мельком взглянув на него. - Они придуманы для тех, кто остается. Возможно, однажды ты узнаешь тайну, которую не суждено узнать мне.
Возможно…
Саске почувствовал, как к горлу подступает ярость - бессмысленная, беспричинная, и оттого еще более злая, чем обычно. Эти намеки, уловки, хитрости… У него постоянно возникало ощущение, что Итачи пытается его спровоцировать. Но на что и зачем?
- Все мы однажды встречаем свой конец, маленький брат. Птицы взлетают в небо, чтобы упасть на землю с разбитым сердцем. Но, поверь, одно мгновение слепоты от солнца, отражающегося в мириадах снежинок, покрывающих горные вершины, стоит того, чтобы отдать за него жизнь. Раствориться в вечном сиянии.

Его слова звучали пафосно и неправдоподобно, но отчего-то Саске слушал и не перебивал, и не осмеливался рассмеяться. Может, потому, что брат никогда прежде не говорил с ним…так? Ни разу в жизни… И Саске отчаянно хотелось бы читать в сердцах людей так, как это умел делать Наруто, чтобы поверить или окончательно уничтожить всякую надежду - но он мог только слушать, затаив дыхание, слушать и смотреть на солнечные блики, потому что где-то в глубине души твердо знал, что эти минуты он будет помнить и через много лет, даже если брат…

Когда через несколько минут Итачи потянул его за плечо, призывая вернуться в пещеру, Саске ощущал себя так, как будто его вытащили из забытья. Ноги заплетались - но не из-за тупой боли, а потому что кружилась голова. Итачи заботливо поддерживал его под локоть, и Саске ощущал себя никчемным существом. У него не осталось сил даже на презрение к самому себе. Эти горы, солнце, пьянящая тишина… пламя маленького костра в пещере, разбросанные по полу шкуры и покрывала… и руки, холодные и теплые, твердые и нежные, жесткие и заботливые - его руки, которые Саске чувствовал то на своих плечах, то на гноящейся ране на ноге, накладывающие повязку руки, успокаивающие, снимающие жар руки, руки убийцы, чудовища, руки того, кого следовало ненавидеть… А он узнавал их все больше и больше, странные руки с ногтями, покрытыми темно-фиолетовым лаком, изящные, с тонкими пальцами, искусно владеющие любым оружием - руки, которые держали катану и разрубали тела тех, кого он любил, и руки, которые носили его в детстве - как они могут быть такими разными? Как он может думать
А как было бы замечательно, если бы он смог положиться на Саске! И почему только лучший шиноби Конохи непременно должен быть идиотом, который не в состоянии разрешить собственных проблем? Нет, конечно, в распоряжении Хокаге был не один десяток первоклассных ниндзя, и все-таки один Учиха стоил многих. И Наруто не хватало его - как воина, как соперника, как друга. Как любовника, наконец. Так много связывало их теперь - и все же Наруто не в силах был перерезать узы, прочно привязавшие Саске к прошлому и не дававшие ему жить дальше; и все же по утрам он просыпался один в холодной постели, и небрежно брошенная на пол одежда исчезала вместе с ее владельцем - иногда на несколько дней, но порой и на долгие месяцы. И противиться этому было бесполезно, потому Наруто и решил пойти от обратного. Помочь.
*
- Ты… это… серьезно? - выдыхает Саске, и пытается как-нибудь вывернуться, чтобы заглянуть Наруто в глаза, но тот слишком занят засосами у него на шее и категорически не желает отвлекаться от своего занятия. - Нет, то есть…я, тебе, конечно верю. Но когда ты сказал, чтобы я шел на поиски Итачи, я думал, назавтра ты передумаешь и… А теперь ты сам подсказываешь мне, куда идти?
- Ну-ууу, Саске-чан, - мурлычет Наруто, прикусывая тонкую кожу на его ключице. - Можешь считать, что я устал с тобой бороться. Твоей непокорности мне хватает и в постели.
Саске злобно шипит на него в ответ.
- Не говори ерунду, придурок.
Наруто посмеивается, опираясь на руки и нависая над ним.
- Следуя твоей логике, Саске-чан, - замечает он, намеренно нажимая на последний суффикс, - я всегда говорю только ерунду. Так может, мы тогда вообще прекратим всякие разговоры и… займемся, наконец, чем-нибудь другим?
Он, конечно же, знает, как бесит Учиху его вечная дурашливость в постели, но ему хочется видеть Саске таким: настоящим. Сверкающим шаринганами по поводу и без, импульсивного и - чего уж там - чертовски вредного и самовлюбленного. Не желающего признавать того, что на самом деле происходящее ему очень нравится, а ведь если бы не нравилось - разве стал бы гордый Учиха терпеть? Хокаге его в свою постель силком не тащил. Ну разве что чуть-чуть…При воспоминании об их первом разе губы Наруто растягиваются в довольной улыбке. И совсем ведь немного времени прошло, но с тех пор Саске так часто принадлежал ему, что кажется, минула целая вечность.
- Да пошел ты! - сердится Учиха. - Я пытаюсь с тобой о серьезных вещах поговорить, а ты…
Рука Наруто опускается вниз, а пальцы сами находят возбужденный член Саске и легко поигрывают с ним.
- А что я? - вопрошает Узумаки с выражением полнейшей невинности на лице. - Я пытаюсь доставить удовольствие моему Саске-чан.
- И не смей… - он даже закусывает губу, чтобы протяжный стон не вырвался в момент, когда он пытается изображать явное недовольство. - Не смей меня так называть, сколько еще повторять тебе, уссаратонкачи?!

Наруто проводит языком линию от ямочки между ключицами к животу, и Саске запоздало пытается вскинуться, понимая, что за этим последует, но ему слишком хорошо, он расслаблен, а потому слишком медлителен и не успевает предотвратить момент, когда его член оказывается в плену влажных губ.
- На-аару… - выдыхает он, запрокидывая голову и зажмуриваясь. Руки с загорелой кожей находят его руки, и их пальцы переплетаются, пока язык Наруто умело ласкает его член. Саске любит это, что бы он ни говорил вслух, но - любит, потому что так нечасто бывают у него в жизни приятные минуты, и секс с Наруто - это то, что приносит ему истинное удовольствие. Нет, удовлетворение.
Забытье.
Знает ли об этом Наруто, глубоко заглатывая его член и царапая ногтями бледную кожу бедер? Думает ли о том, что в такие минуты по-своему спасает друга - любовника - от черноты, из которой он уже отчаялся выбраться? Саске стонет и ощущает, как довольно хмыкает Наруто, быстрее двигая губами и ловя языком первые капли спермы. Как же быстро он все-таки умеет доводить его до оргазма…
- У меня сегодня еще целая прорва дел, - сообщает Узумаки, вытирая губы тыльной стороной ладони. Саске смотрит на него, и, несмотря на прошедшие месяцы, его все так же, по-прежнему, возбуждает мысль о том, что любовник едва ли не с наслаждением проглатывает все… - Ты бы должен ненавидеть мою работу, Саске-чан. Она лишает нас возможности заниматься любовью круглосуточно!
Он смеется, а Саске поправляет про себя: сексом. Не любовью, сексом. Он любит Наруто, и знает, что Наруто тоже его любит, но говорить об этом не собирается. Пусть все останется вот так…
- Всв равно скоро я уйду… - как бы вскользь бросает он, но Наруто заметно хмурится и мрачнеет.
- Иди сюда, - говорит он, наваливаясь на Саске сверху и впиваясь в его губы жестким поцелуем.
Наруто возбужден, очень возбужден, об этом ясно говорят его нетерпеливые, резковатые движения, когда он разводит колени любовника в стороны, и Саске вздрагивает, предчувствуя то, что он не будет сегодня слишком нежен. По-своему, это хорошо, потому что накануне Наруто, напротив, был слишком ласковым в постели, и теперь Саске боится, что начнет опять так же позорно шептать после оргазма какую-нибудь романтическую ерунду, на которую его порой можно развести надлежащим количеством мягких прикосновений. Впрочем, сейчас Саске тоже не уверен, что у него получится сдерживаться - даже несмотря на то, что он только что кончил - ибо грубоватый, властный, сильный Наруто сводит его с ума даже больше, чем нежный. И когда твердая плоть проникает в его тело, Саске с наслаждением обхватывает бедра Наруто ногами и вскрикивает с каждым толчком, отдаваясь полностью, без остатка.
Раствориться в его объятиях. И пусть, что это позорно - прятаться в крепких руках любовника от разрывающей сердце темной боли и ярости - Саске просто не может думать об этом. Он готов быть слабым рядом с Наруто. Нет, не вслух, а только так, в постели, плавно покачиваясь на волнах удовольствия, которое хотят подарить именно ему - потому что он нужен, нужен, - только он - озлобленный, ненавидящий, одинокий, испуганный, маленький, любящий - он, Учиха Саске, которому рядом с Наруто не нужно ни мстить, ни гнаться за целью, уничтожившей его жизнь.
- Са-ааске…
У Наруто всегда дрожит голос перед оргазмом, а еще он любит сжимать любовника так крепко, что у того едва не трещат кости, и Саске гладит его по взмокшей спине, подбрасывая бедра и стремясь позволить ему войти еще глубже, еще и еще - до тех пор, пока терпеть становится невозможно, и ему почти больно, когда он кончает во второй раз, чувствуя, как внутри него изливается Наруто.
*
Саске проснулся ночью среди сбившихся одеял.
Сон?
Конечно, сон. Наруто далеко. И все это было… давно. Теперь как будто сам ход времени стал иным, и порой Саске казалось, что прошлого уже никогда не вернуть, и он навсегда останется здесь, в горах, рядом с братом. Но все же… Картинка из сна явственно встала перед глазами, и он почувствовал, что краснеет. Он скучал по Наруто. Даже сейчас, с ногой, которую, наверное, проще всего было бы отрезать и навсегда превратиться в инвалида, - даже сейчас он хотел бы оказаться в его постели.
- Отото? Ты в порядке? - послышался рядом обеспокоенный голос Итачи.
- Все хорошо, - поспешно отвернулся Саске, боясь, что брат заметит покрывающий его щеки румянец.
- Тогда спи. У тебя снова лихорадка.
Да. Просто лихорадочный бред.
Все это было так давно, что теперь кажется почти безвозвратным…
Наруто!..
* * *
На следующий день он уже не смог встать.
Он не видел и не слышал ничего, кроме собственной боли.
Он думал, что проще умереть, чем терпеть такое.

* * *
Итачи спускался по горной тропе уверенным и быстрым шагом. Он знал каждый ее изгиб, а потому не боялся поскользнуться и упасть на практически гладких, чуть обледеневших камнях. Солнце сегодня сияло особенно ярко, и ему даже приходилось прикрывать ладонью глаза: снежные вершины, казалось, искрились в золотистых лучах.
Но погода в горах переменчива, поэтому нужно было торопиться.
То, что творилось с Саске, беспокоило его уже всерьез. Уходя, он не поставил никаких замков и не надел на него цепи - ничего, потому что теперь это не имело смысла. Саске едва шевелился и постоянно бредил, и, хотя он и уверял, что умирает от боли, на самом деле прикосновения к ноге он не чувствовал, что могло означать только одно: омертвение тканей. Только бы еще заражение крови не началось… Идея отнести брата к монахам пришла Итачи в голову слишком поздно, да и перетащить Саске в одиночку он сейчас не мог, т.к. боялся еще больше растревожить рану. Ему нужна была помощь. Оставалось только надеяться, что монахи не откажут. Он никогда не был слишком дружен с ними…
- Если ты сломаешь себе шею, это, конечно, принесет всем облегчение, но что-то я не верю, что ты так спешишь исключительно потому, что так заботишься об окружающих.
Итачи вздрогнул и обернулся.
Позади него, прислонившись спиной к небольшому каменному выступу, стоял Наруто. Его плечи скрывал теплый длинный плащ темно-зеленого цвета, на руках были плотные перчатки.
Итачи покачал головой.
- Ошибаешься. В данном случае моя спешка действительно продиктована заботой.
Наруто нахмурился.
- Саске?
- Ты удивлен? - Итачи сделал несколько шагов навстречу ему и остановился, когда их разделяло не более двух метров. - Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что у нас не все в порядке. В противном случае тебя бы здесь не было. Вопрос скорее в том, как ты об этом узнал?
- Понятия не имею, - покачал головой Наруто. - Можешь назвать это шестым чувством.
- Ясно.
- Ты не смог справиться с Саске, и он попытался тебя прикончить?
- Если бы, - Итачи улыбнулся одними уголками губ. - Боюсь, что у нас возникло непредвиденное осложнение. Полагаю, тебе стоит самому посмотреть на отото.
Наруто приподнял брови.
- Все настолько серьезно?
- Ну, если считать риск потери ноги серьезным, то да, - пожал плечами Итачи.
- Сволочь ты, - вполголоса выругался Наруто. - Я же просил тебя позаботиться о нем! А ты?!
- Успокойся, Наруто-кун, - произнес Итачи ровным голосом. - В том, что произошло, я и в самом деле не виноват. Я пытаюсь его лечить, но боюсь, что медик из меня никудышный. Если бы он согласился раньше уйти, пока еще рану проще было залечить… впрочем, я уже начинал думать о том, как позвать тебя. Один я не могу с этим справиться.
- Хорошо, - кивнул Наруто. - Я заберу его отсюда. Цунаде посмотрит, что с ним.
- Его нельзя тревожить. И потом, я боюсь, что у него может начаться заражение крови.
- Поможешь мне стащить его с гор, а там я справлюсь как-нибудь, - сказал Наруто. - С моей скоростью я доберусь до Конохи за несколько часов, если Саске не прсмерти, то все будет хорошо.
- Наверное. - Итачи даже не пытался скрыть облегчения. Выражение его лица стало заметно мягче, он как будто расслабился.
Наруто прошелся несколько метров взад-вперед по тропинке, о чем-то размышляя и заложив руки за спину. Учиха наблюдал за ним, не задавая вопросов. Странно было то, как этот мальчик - нет, этот мужчина, Хокаге - всегда чувствовал, если что-то шло не так. И это касалось не только маленького брата. Узумаки и самого Итачи буквально вытащил с того света и заставил жить, хотя тот уже думал, что его последняя битва состоялась и проиграна до конца. "Тебе нет оправдания, ты предатель и убийца. Но мне на это наплевать. Главное, ты еще нужен Саске", - выдохнул Наруто ему в лицо, скрежеща заострившимися зубами, и Итачи почувствовал, как кожу опаляет огненная чакра. Спорить с Кьюби не смел даже он, а эти двое сохраняли потрясающее единство. Он не знал, была ли способность Наруто предвидеть - предчувствовать, знать на расстоянии - от Лиса, или же это был его собственный внутренний дар, но так или иначе, в глубине души он испытывал невероятную радость оттого, что Узумаки пришел.
- Я заберу его, - повторил Наруто. - Но скажи мне, ты… он… теперь спокоен?
- Вряд ли когда-нибудь он будет по-настоящему спокоен.
Итачи говорил искренне и надеялся, что Узумаки поймет его. Что ему удастся обойтись без лишних слов. Наруто ненадолго нахмурился, будто над чем-то задумался, а потом кивнул.
- Значит, ты обманул его. Что ж, я ожидал от тебя чего-то вроде этого.
- Способность понимать никогда не была сильной стороной Саске, - заметил Итачи. - Ему нужно во что-то верить. Раньше я полагал, что это нужно и тебе, но, возможно, я ошибался. Твои поступки подчинены какой-то странной логике, подчас недоступной моему разуму. Я по-прежнему не могу с уверенностью утверждать, почему ты позволяешь мне существовать здесь, и какими именно словами ты оправдываешь то, что я совершил в прошлом. - Наруто открыл было рот, но Итачи жестом остановил его: - И я не думаю, что хотел бы это узнать. Но Саске всегда был другим, Наруто-кун. Он не примет убийцу.
- Ты обманул его, - угрюмо повторил Наруто. - Ты сказал ему, что невиновен.
- Не то что бы сказал, но я действительно предпочитаю теорию красивой лжи, - слегка театрально вздохнул Итачи. - Ты хотел, чтобы он жил спокойно? Я не могу тебе этого обещать. Но теперь он будет искать меня с другой целью. Желание оправдать уничтожит ненависть в его душе. В безжизненной тьме засияют первые лучи солнца.
Наруто фыркнул - слегка презрительно, но беззлобно:
- Ты становишься романтиком?
- Едва ли. Мне жаль, что произошло непредвиденное, и Саске пострадал. Возможно, не случись этого, у нас было бы больше времени, - сказал Итачи. - Но я хотел бы надеяться, что все-таки справился со своей последней миссией, Хокаге-сама.
Он посмотрел Наруто прямо в глаза со всей решимостью, на которую был сейчас способен - потому что никому, даже самому себе он не осмелился бы признаться в том, что при мысли о том, как недолго ему оставалось быть частью всего этого - Коноха, дом, прошлое, семья… Саске - при мысли об этом даже его ко всему привычное и равнодушное сердце пропускало пару ударов.
Но даже если Наруто и заметил его тщательно скрываемое волнение, он ничем этого не выдал.
- Я знаю, где находится пещера, - ответил он. - Я заберу Саске, с ним все будет хорошо, не беспокойся. И - да, твоя миссия выполнена. Ты освободил его, неважно как, главное, что ты сделал это. Я сдержу свое обещание. Но скажи мне, что ты будешь делать со своей свободой?

"Какой глупый вопрос", - подумалось Итачи. Он прислонился к неровной поверхности скалы, провел кончиками длинных пальцев по глубоким трещинам в серо-буром камне... Где-то внизу, в долине, несла свои воды могучая река, и если пойти вдоль ее течения, можно было выйти к целым лугам, покрытым мягкой, как перина, сочной травой и маленькими желтыми цветами. А наверху - непроходимые перевалы, иногда полностью засыпаемые сходящими лавинами, и сияющие пики горных вершин. Свежий морозный воздух, от которого слегка щиплет в носу, и щебетание редких птиц, залетающих на такую высоту… Мир, которому не нужно ни оправдание, ни прощение. Мир, который растворит его душу в мириадах искрящихся снежинок. Мир, которому он всегда хотел принадлежать без остатка…
- Какой глупый вопрос, - пробормотал он вслух, и Наруто кивнул.
- Глупый. Без сомнения.
Но Итачи, конечно же, знал, что как раз на самые глупые вопросы сердце порой и ищет ответ целую жизнь, и когда начавшаяся наутро метель скрыла его следы на тонком снежно-ледяном покрове, все, что осталось у него - это тающие в воздухе призраки прошлого и пьянящее ощущение неизвестности.
И все же он чувствовал, что наконец-то, впервые за всю свою жизнь действительно возвращается домой - после очень долгой и трудной миссии.
Он устал, ноги плохо слушались, и он испытывал смутную радость оттого, что у него не осталось сил оглянуться назад.
[c]Конец[/с]
Форум » Отдел Яоя » Фанфки по Наруто/Fanfiki on Naruto » Без названия (Итачи, Саске, Наруто/Саске,NC-17)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: